Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие

Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие

Оспаривать этот афоризм сегодня вряд ли кто станет, даже исключительно

себялюбивые эгоисты. Ларошфуко и просветители обнажили природу человеческих

чувств и доказали, что себялюбие, как и другие человеческие качества как

таковые, ни положительно, ни отрицательно. В отличие от последствий

чрезмерного «увлечения» собой.

Основной причиной тех или иных поступков Франсуа де Ларошфуко называл

"себялюбие". Оно характерно для человеческой природы и заставляет людей

поступать, порой не осознанно, к своей выгоде:

"Ни один хитрец не сравнится в хитрости с себялюбием", утверждал он и тут

же акцентировал внимание на одном из эффективных способов воспитания

молодежи: поощрять их врожденное себялюбие.

Современники Ларошфуко утверждали, что он разрушает идеалы и все

помыслы человека. Для него нет ничего святого, говорили они. Однако как

понять такие его афоризмы:

"Истинный друг - величайшее из земных благ, хотя как раз за этим благом мы

меньше всего гонимся";

"Истинно благородные люди ничем не кичатся";

"Важнейший признак высоких добродетелей - от самого рождения не знать

зависти"?

У.Дж. Мур определил "себялюбие" в том же значении, в каком его

употребляет Ларошфуко, - как инстинкт самосохранения, присущий любому

человеку. В свою очередь и просветители утверждали: чувственные

впечатления, себялюбие, наслаждение и правильно понятый интерес составляют

основу всей морали. Человек со всеми своими свойствами, добродетелями и

пороками есть то, что делает из него окружающая среда, то есть природа и

общество. Поскольку природа не делает человека ни добрым, ни злым, человек

зависит целиком от воспитания, то есть от всей совокупности общественных

влияний. Следовательно, чтобы избавить человека от недостатков и пороков,

нужно поставить его в разумные отношения. Необходимо так согласовать его

личный интерес с общественным, чтобы инстинкт самосохранения перестал

толкать его на борьбу с остальными. Всякий интерес вытекает, прежде всего,

из чувства себялюбия. Человек, по их мнению, чувствующее существо,

испытывающее многочисленные потребности. В силу простого инстинкта

самосохранения ему свойственно стремление удовлетворять свои физические

потребности в пище, жилище, одежде и т.д. От удовлетворения он испытывает

удовольствие.

Себялюбие есть чувство, данное нам природой. Подобно тому, как мир

физически подчинен законам движения, так мир духовный подчинен законам

интереса. От природы человек ни зол, ни добр, - он просто всегда следует

своему самому сильному интересу. Поэтому человеческий эгоизм и стремление к

осуществлению своих интересов есть единственный подлинный мотив

человеческих поступков. И когда негодующие моралисты обличают людские

пороки, они ничего не могут изменить. Своими причитаниями они лишь

показывают, как мало знают людей, саму человеческую природу. Следует

жаловаться не на злобу и порочность людей, а на невежество законодателей,

которые своими законами противопоставляют частный интерес общему. Так

утверждали философы 18 века, и утверждение это по сей день актуально.

С другой стороны, верно и то, что

«Сколько ни сделано открытий в стане себялюбия, там еще осталось вдоволь

неисследованных земель».

Словарь Даля сообщает, что лесть – это проискливая хвала; притворное

одобрение; похвала с корыстною целью; лукавая угодливость; ласкательство,

униженное потворство; || прельщенье, соблазн. С какой корыстной целью может

льстить себялюбие? Ради чего старается угодить? К чему соблазняет?

«Льстят затем, чтобы господствовать под видом покорности».

А если иметь в виду, что в человеке уживается не одно «я», и,

вероятно, не два, а гораздо больше, то становится очевидным, что одно из

них, себялюбие, пытается одержать верх над другими сторонами натуры. Льстец

- самое опасное из ручных животных. Несчастен властелин, приблизивший

льстеца. Человек сам не замечает, какие в нем начинают происходить

изменения, если он дает чрезмерную волю своему себялюбию.

Но даже если мы и умеем обуздывать свои чувства, то все равно в

некоторых случаях мы не властны над собой:

"Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди

всегда готовы принести в жертву покой любимого человека, лишь бы сохранить

свой собственный".

Себялюбие невероятно влиятельное оружие против нас самих:

«Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить"», - а

поскольку многие люди говорят без умолку, можно представить, насколько

велико их тщеславие, руководимое себялюбием.

«Мы потому так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше

собственное". Тщеславие – одно из оружий себялюбия. Оно, как и лесть,

потенциальный разрушитель любых дружеских отношений с окружающими. С этим

афоризмом перекликается другой:

"Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у

других". И наоборот: «Если бы мы не льстили сами себе, чужая лесть не могла

бы нам вредить».

Большинство современников Ларошфуко, а вслед за ними и многие

исследователи его творчества усмотрели в его афоризмах цинизм и пессимизм.

Ларошфуко сам ответил на этот упрек:

"Сентенции, обнажающие человеческое сердце, вызывают такое возмущение

потому, что людям боязно предстать перед светом во всей своей наготе";

"Мы чаще всего потому превратно судим о сентенциях, доказывающих лживость

людских добродетелей, что наши собственные добродетели всегда кажутся нам

истинными".

Ларошфуко не посягал на высшие жизненные ценности, он лишь стремился

найти скрытые мотивы поведения людей. А это вовсе не означает, что он не

верил в добродетель, - за его критикой неизменно присутствует положительный

идеал высоконравственного и образованного человека. Он словно хотел научить

читателя различать истинное и ложное, и ему это блестяще удалось.

.