Доклад: Блатное загонворож 'пьяница'

Доклад: Блатное загонворож 'пьяница'

Блатное загонворож 'пьяница'

В. В. Шаповал

2002

Первичная фиксация арготизма загонворож представлена в словаре 1927 г.: Загонворож - пьяница [Потапов 1927: 52]. Дальнейшая трансформация арготизма свидетельствуют об отсутствии опоры на данные речи, чем и обусловлено его ошибочное прочтение при копировании: ЗАГОНВОРЖ - пьяница [Бронников (1990): 13]; Загонворж - пьяница [ТСУЖ 1991: 60]; ЗАГОНВОРЖ - пьяница [Дубягина, Смирнов 2001: 66]. Видимо, реальность слова вызывала законные сомнение, поэтому оно не включено в ряд компилятивных и сводных словарей: [Кар 1993; ББИ; Балдаев 1997]; БСЖ [Мокиенко, Никитина 2000].

Попытка извлечь положительные данные из столь необычного описания не может быть гарантировано успешной. Даже если удастся наметить различие между тем, чему в описании можно доверять, и тем, в чем следует усомниться, это уже будет означать определенный прогресс в прочтении столь лаконичной и спорной словарной статьи.

Во-первых, отметим, что толкование 'пьяница' является устойчивым и тривиальным. Оно не подвергалось трансформации или редактированию ни в одном вторичном источнике. Скорее всего, толкование отражено точно.

Во-вторых, попытки реконструировать внутреннюю форму номинации с опорой на толкование не дают убедительных результатов. Например: *загон ворон (безвольный, не способный оказать сопротивление птицам пьяница, но слово загон не применяется даже по отношению к домашним птицам), *загот воров (источник заготовок для воров, легкая добыча преступников, однако загот- предполагает оформление слова целиком как аббревиатуры с использованием основы вор, а не падежной формы воров; кроме того, смешение букв в - ж нигде не документировано).

В рамках сравнительного анализа нетривиальных случаев из того же словаря представляется продуктивным рассмотрение в качестве параллели к словарной статье заговорож другой словарной статьи: "Талыгай, талырай - свидетель из военных" [Потапов 1927: 161], ср. "Толыгай - военный" [Потапов 1927: 164]. Скорее всего запись Талыгай, талырай надо понимать как последовательную фиксацию двух пробных (неуверенных) прочтений одной и той же неразборчивой рабочей записи.

Сравним в другом словаре: Юрцовка, юрзовка - притон [ТСУЖ 1991: 206]. Здесь сведение нескольких чтений в одну словарную статью происходило в несколько этапов, в процессе копирования исходной записи из одной рукописи / картотеки в другую. И тоже имело место неуверенное чтение исходной записи. Однако в данном случае у нас имеется и исходная запись: "Юрдовка - игорный дом" [Трахтенберг 1908: 68; Потапов 1927: 195]. Поэтому мы можем использовать данный пример для реконструкции процесса накопления пробных чтений и показать, каким образом такие чтения принято отражать в словарях для служебного пользования.

Исходная запись: Юрдовка

Реконструкция рабочих копий: № 1. Запись Юрдовка может быть прочитана как Юрзовка. Скорее всего, в копии № 1 рукописное д было начертано так, что напоминало "8-образное" з с вывернутой верхней петлей. № 2. Запись Юрдовка может быть прочитана как Юрцовка. В копии № 2 буква д была приближена к букве ц по причине разомкнутости верхнего овала.

Гадательные чтения и были сведены в словарную статью: Юрцовка, юрзовка - притон [ТСУЖ 1991: 206]. Вопрос о том, встречаются ли в речи слова юрцовка и юрзовка в значении 'притон', сейчас - не мой вопрос. Однако, вообще говоря, прежде чем решать вопрос о необходимости дополнительного углубленного исследования данных речи, стоит рассмотреть данные словарей, начиная со словаря Потапова 1927, где реальное юрдовка перекликается с названием Хитрова рынка, и учесть весь круг словарных разночтений, характерных обычно для забытых слов. Все это говорит скорее в пользу того, что перед нами анахронизм, записанный тремя разными способами.

Думается, и заглавное слово в записи "Талыгай, талырай - свидетель из военных" [Потапов 1927: 161] также могло быть продублировано, чтобы показать возможные чтения нечетко (или излишне старательно) написанного Г/Р. Проводя аналогию между этой и интересующей нас записями, можно предположить, что и в "Загонворож - пьяница" [Потапов 1927: 52] заглавное слово также было продублировано ради как-то специфически написанного Г/Р. [Даже если представить, что за мена Г/Р отражает фонетическую реальность, например, грассированное произношение [р], это не отменяет возможность проведения параллели между этими словарными статьями.] Ср. также бабег - 'подходящий, богатый' [Потапов 1927: 9] и др.; 'богатый' [ТСУЖ 1991: 14]; 'богатый человек' [Мокиенко, Никитина 2000: 42]; не исключено, что это прочтение записи *БАБЕР, ср. бобер 'мужчина, одетый в дорогую одежду и имеющий при себе крупные суммы денег' [Бронников (1990): 3]; 'то же' и 'спекулянт' [ТСУЖ 1991: 21]; 'заключенный, у которого всегда есть деньги, продукты, курево и т.п.' (со ссылкой на Росси, 30-50-е гг. ХХ в.) [Мокиенко, Никитина 2000: 67].

Однако деструкция словарной статьи с заглавным словом типа Загон или типа ворож, для надежности фиксации записанным двумя способами, думается, пошла дальше, чем в случае с талыгай, талырай: была утрачена граница между двумя вариантами записи (расшифровки) этого заглавного слова. Исходя из этого предположения, на основе записи "Загонворож - пьяница" можно попытаться реконструировать первообразный вид записи по аналогии с записью "Талыгай, талырай - свидетель из военных".

Нетрудно заметить, что две половины записи Загонворож визуально весьма близки между собой: каждая из половин содержит по пяти букв, из которых четные - буквы с овалом; первые буквы имеют характерный элемент З, третьи буквы состоят из вертикальной мачты и идущего от ее верха влево элемента, пятые буквы сложены из элементов, вписанных в строку. Таким образом, есть основания предположить, что серии букв Загон и ворож отразили одно и то же слово и были фонетически (или, во всяком случае, фонематически) идентичны.

Если начальное З было первичным и во второй половине записи, то к последней букве первого варианта записи, прочитанной как Н, следует добавить еще один элемент I, образовавший вместе с реконструируемым начальным *З второго варианта записи мнимое В.

Однако отмеченное в источнике чтение могло возникнуть и без предполагаемого выше переразложения на стыке Н-В (< *IIIЗ). Если во второй записи вертикальная отсечка внутри буквы *З была выполнена несколько утрированно, буква З могла быть прочитана как В. Что касается смешения т с н и подобными двухэлементными буквами, то оно представлено в данном источнике. Дай ман понырдать - дай покурить [Потапов 1927: 41], цыг. *дэ ман (тэ) потырдав 'дай мне покурить'; смешение н < т. Литех - платок [Потапов 1927: 82], из *липёх(а), ср. лепень - носовой платок [Трахтенберг 1908: 36] [Потапов 1927: 81].

Итак, гипотетически восстанавливается запись *ЗАРо[Н?] ЗОРо[Ж?]. Мена а/о в записи первого слога указывает на его безударность. Следовательно, можно предположить, что слово звучало как [зарО?] с ударением на конце и заканчивалось загадочной трехэлементной буквой, прочитанной составителем словаря в рукописных материалах как Н+ и как Ж. Проведенный анализ не добавляет в жаргонную лексикографию ничего позитивного, однако его результат нельзя считать негативным. На основе бедных и противоречивых данных нам удалось частично реконструировать исходное чтение записи, искаженной в словаре.

На этом месте чувство осторожности заставляет меня остановиться. Всё! Материал словаря больше нам не дает ничего. Только: в значении 'пьяница' "по всей видимости, представлено слово *заро? с ударным о и неясным конечным согласным".

Дальнейшие разыскания уже являются реконструкцией второго порядка и из собственно критики словарной статьи, которая проведена выше, должны быть исключены. Конечно, никто не запретит носителю русского языка предположить pro domo sua, что перед нами фиксация переносного значения слова *зарок (пьяницы часто дают зарок больше не пить); или же это фонетическая запись *зарот диалектного слова зарод (укладка снопов, небольшой стог из снопов), услышанного в переносном употреблении применительно к 'пьянице'. Основанием для метафоры могли послужить общие признаки: неустойчивость, шаткость, склонность падать при первом толчке; вялость, инертность, неспособность самостоятельно принять вертикальное положение. И т.д. И т.д. Все это не исключено, однако зацепиться нам больше не за что.

Список литературы

Балдаев 1997: Балдаев Д.С. Словарь блатного воровского жаргона. В 2-х тт. М., 1997.

ББИ: Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона. - Одинцово, 1992. - 529с.

Бронников (1990): [Бронников А.Г.] 10 000 слов: Словарь уголовного жаргона. - [Пермь, 1990]. - 52 с.

Дубягина, Смирнов 2001: Дубягина О.П., Смирнов Г.Ф. Современный русский жаргон уголовного мира: Словарь-справочник. М.: Юриспруденция, 2001. - 352 с.

Кар 1993: Дубягин Ю. П., Теплицкий Е. А. Краткий англо-русский и русско-английский словарь уголовного жаргона = Concise English-Russian and Russian-English dictionary of the underworld. - M., 1993. - 288 с.

Мокиенко, Никитина 2000: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. - СПб, 2000. - 720 с.

Потапов 1927: Потапов С.М. Словарь жаргона преступников (блатная музыка). - М., 1927 - 196 с.

Трахтенберг 1908: Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка ("жаргон" тюрьмы). - СПб., 1908 - 69 с.

ТСУЖ 1991: Толковый словарь уголовных жаргонов. - М., 1991. - 208 с.