Курсовая: Эксперимент в психолингвистике

Курсовая: Эксперимент в психолингвистике

ПЛАН

ВВЕДЕНИЕ.............................. 3

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ............................4

1. Ассоциативный эксперимент ......................4

2. Метод семантического дифференциала .................7

3. Методика дополнения ....................... 10

4. Методика заканчивания предложения ................. 12

5. Методы косвенного исследования семантики ..............12

6. Градуальное шкалирование .......................12

7. Методика определения грамматической правильности ..........14

8. Опросник .............................14

9. Методика прямого толкования слова ................14

10. Классификация ..........................15

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ............................17

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ....................... 18

ВВЕДЕНИЕ

Вопрос о необходимости эксперимента для лингвистики впервые поставил в 1938

г. Л.В. Щерба в упоминавшейся уже статье «О трояком аспекте языковых явлений

и об эксперименте в языкознании». Учёный полагал, что «выводить языковую

систему, то есть словарь и грамматику», можно из «соответственных текстов, то

есть из соответственного языкового материала». По его мнению, совершенно

очевидно, что никакого иного метода не существует и не может существовать в

при­менении к мёртвым языкам. При этом Л.В. Щерба отмечал, что мёрт­выми

языки становятся тогда, когда они перестают служить орудием общения и

мышления внутри человеческого коллектива, они перестают тогда развиваться и

приспосабливаться к выражению новых понятий и их оттенков, в них прекращается

то, что может быть названо языко­творческим процессом.

Дело должно обстоять несколько иначе, — писал он, — в отношении к живым

языкам. По мнению Щербы, «большинство лингвистов обык­новенно и к живым

языкам подходит, однако, так же, как и к мёртвым, т.е. накопляет языковой

материал, иначе говоря, записывает тексты, а потом обрабатывает по принципам

мёртвых языков». Щерба полагал, «что при этом получаются мёртвые словари и

грамматики». Он считал, что «исследователь живых языков должен поступать

иначе».

«Исследователь, — писал Щерба, — тоже должен исходить из так или иначе

понятого языкового материала. Но, построив из фактов это­го материала

некоторую отвлечённую систему, необходимо проверить её на новых фактах, т.е.

смотреть, отвечают ли выводимые из неё факты действительности. Таким образом,

в языкознание вводится принцип эксперимента. Сделав какое-либо предположение

о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле

словообра­зования или формообразования и т.п., следует попробовать, можно ли

связать ряд разнообразных форм, применяя это правило».

Как особенность языка отечественной психолингвистики можно от­метить, что в

ней используется понятие «испытуемый», а не «информант». Информант (от лат.

informatio — разъяснение, изложение) — это субъект, включённый в эксперимент

и информирующий экспериментатора о его ходе, об особенностях своего

взаимодействия с объек­том. Испытуемый — это субъект, который, будучи

носителем языка, одновременно является и экспертом в области его

употребления, и при этом косвенно сообщает экспериментатору информацию о

фрагментах своего языкового сознания. Иными словами, психолингвистика

при­нимает факт субъективной интерпретации носителем языка языкового

материала не как фактор помехи, а как факт, подлежащий научному анализу.

Важной особенностью психолингвистики является обращение к зна­чению слова — к

его семантике (от греч. semantikos — обозначающий). В лингвистике анализ

семантики связан, прежде всего, с изучением лексического значения слов и

выражений, изменения их значений, изу­чением оборотов речи или грамматических

форм. Психолингвистика же различает объективную и субъективную семантику.

Первая являет­ся семантической системой значений языка, вторая представляется

как ассоциативная система, существующая в сознании индивидуума. В свя­зи с

этим семантические признаки подразделяются на относящиеся к области

ассоциаций (субъективные) и принадлежащие семантическим компонентам лексики,

взятой в абстрактно-логическом (объективном) плане. Психолингвистическое

понятие «семантическое поле» представ­ляет собой совокупность слов вместе с

их ассоциациями.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

1. Ассоциативный эксперимент

Одной из попыток экспериментально определить субъективные се­мантические поля

и связи внутри них является метод ассоциативного эксперимента.

Ассоциативный эксперимент (associative experiment) является наи­более

разработанной техникой психолингвистического анализа семан­тики.

1.1. Процедура ассоциативного эксперимента. Испытуемым предъявляется

список слов и говорится, что им необходимо ответить первыми приходящими в

голову словами. Обычно каждому испытуе­мому даётся 100 слов и 7-10 минут на

ответы. Большинство реак­ций, приводящихся в ассоциативных словарях, получено

от студентов университетов и колледжей в возрасте 17-25 лет, для которых язык

стимулов является родным.

Существует несколько разновидностей ассоциативного эксперимен­та:

1. Свободный ассоциативный эксперимент. Испытуемым не ставится никаких

ограничений на реакции.

2. Направленный ассоциативный эксперимент. Испытуемому пред­лагается давать

ассоциации определённого грамматического или се­мантического класса

(например, подобрать прилагательное к существи­тельному).

3. Цепочечный ассоциативный эксперимент. Испытуемым предлага­ется реагировать

на стимул несколькими ассоциациями — например, дать в течение 20 секунд 10

реакций.

Существуют специальные словари ассоциативных норм, к числу об­щеизвестных

относится словарь Дж. Диза. На русском язы­ке первым словарём такого рода был

«Словарь ассоциативных норм русского языка» под ред. А.А. Леонтьева.

В настоящее время наиболее полным словарём на русском языке является «Русский

ассоциативный словарь» (соста­вители: Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф.

Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова). Он включает в себя следующие части:

т. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции; т. 2. Обратный сло­варь: от

реакции к стимулу; т. 3-6 представляют собой также прямые и обратные словари

двух других списков слов. В этом словаре 1277 сти­мулов, что немного меньше

количества слов, которые употребляются говорящими в обыденной речи (1500-

3000); в качестве ответов зафик­сировано 12 600 разных слов, а всего — более

миллиона реакций.

Структура словарной статьи в «Русском ассоциативном словаре» та­кова: сначала

даётся заглавное слово, затем реакции, располагающиеся в порядке убывания

частоты (указана цифрой). Внутри групп реакции следуют в алфавитном порядке

(1):

(1) ЛЕС... поле, деревья 11, осень, большой, берёза 7 и т.д.

В конце каждой статьи даны цифры:

(2) ЛЕС... 549+ 186 + 0 + 119.

Первая цифра указывает общее количество реакций на стимулы, вторая —

количество разных реакций, третья — количество испытуе­мых, которые оставили

данный стимул без ответа, т.е. количество отка­зов. Четвертая — количество

единичных ответов, т.е. реакций, которые были даны только один раз и частота

которых равна, соответственно, единице.

1.2. Интерпретация ответов ассоциативного эксперимента. Есть много

возможностей интерпретации результатов ассоциативного экспе­римента. Рассмотрим

некоторые из них.

При анализе ответов ассоциативного эксперимента выделяют, преж­де всего,

синтагматические (3) и парадигматические (4) ассоциации:

(3) небо — голубое, машина — едет, курить — плохо

(4) стол — стул, отец — мать

Синтагматическими ассоциациями называются ассоциации, грам­матический класс

которых отличен от грамматического класса слова-стимула. Парадигматические

ассоциации представляют собой слова-реакции того же грамматического класса,

что и слова-стимулы. Они подчиняются принципу «минимального контраста»,

согласно которому чем меньше отличаются слова-стимулы от слов-реакций по

составу се­мантических компонентов, тем более высока вероятность актуализации

слова-реакции в ассоциативном процессе. Этот принцип объясняет, по­чему по

характеру ассоциаций можно восстановить семантический состав слова-стимула:

множество ассоциаций, выданных на слово, содер­жит ряд признаков, аналогичных

содержащимся в слове-стимуле (5).

Носитель языка по реакциям может достаточно легко восстанав­ливать стимулов

(в случае (5) это каникулы).

(5) летние 11; лето 10; отдых 6; короткие, скоро, ура 4;

безделье, в Простоквашино, начались, школа

Считается, что парадигматические ассоциации отражают языковые отношения, а

синтагматические — речевые.

Выделяют также родо-видовые отношения (6), реакции, имеющие фонетическое

сходство со стимулом (7), клишированные (8) и лич­ные (9):

(6) животное — кошка, стол — мебель

(7) дом — том, мышка — книжка

(8) мастер — золотые руки, гость — каменный

(9) мужчина — я должен

1.3. Значение результатов ассоциативного эксперимента. Ассо­циативный

эксперимент широко известен и активно используется в пси­холингвистике,

психологии, социологии, психиатрии.

Результаты ассоциативного эксперимента могут быть использова­ны, прежде

всего, в разных областях лингвистики. В частности, в силу того, что он обычно

проводится на большом количестве испытуемых, можно построить таблицу

частотного распределения слов-реакций на каждое слово-стимул. При этом можно

будет вычислить семантиче­скую близость (семантическое расстояние) между

разными словами. Мерой семантической близости пары слов признаётся степень

совпаде­ния распределения ответов, т.е. сходство данных на них ассоциаций.

Величина эта фигурирует в работах разных авторов под разными назва­ниями:

«коэффициент пересечения», «коэффициент ассоциации», «мера перекрытия».

Определение семантического расстояния между словами может по­мочь решить одну

из возможных для лингвистики проблем — синони­мии. Так, если надо определить

степень сходства между словами, ко­торые имеют схожее значение (10), то можно

опросить разных людей и каждый представит себе это сходство по-разному. Так,

для кого-то работа будет похожа на дело, а для кого-то на труд. А можно также

предложить испытуемым дать реакции на каждое из этих слов (лучше предъявлять

их вразбивку — в списке с другими словами), а затем посмотреть, какое

количество реакций совпадает. При этом может ока­заться, что некоторые пары

слов «ближе» друг к другу, чем другие. (В данном случае ближе всех была пара

работа — труд, далее следовала пара дело — работа, а потом труд — дело). Тем

самым опрос боль­шого количества испытуемых с помощью ассоциативного

эксперимента покажет меру семантической близости между этими словами.

(10) работа, труд, дело

Иногда такого рода данные совпадают с результатами дистрибутив­но-

статистического анализа текстов, когда исследователи не обраща­ются к

эксперименту, а проводят самостоятельный подсчет словосоче­таний (так

называемой дистрибуции). Ассоциативный же эксперимент позволяет выяснить, как

устроены фрагменты языкового сознания у носителей языка,

В своё время Дж. Диз пытался реконструировать семан­тический состав слова на

основе ассоциативного эксперимента. Мат­рицы семантических расстояний

вторичных ассоциаций на слово-стимул (т.е. ассоциации на ассоциации) он

подвергал процедуре фак­торного анализа. Выделенные факторы получали

содержательную ин­терпретацию и выступали как семантические составляющие

значения. А.А. Леонтьев, комментируя результаты Диза, полагал, что они ясно

показывают саму возможность выделить на основе формальной обра­ботки данных

ассоциативного эксперимента факторы, которые можно интерпретировать

содержательно как семантические компоненты слов. И тем самым ассоциативный

эксперимент может служить способом по­лучения как лингвистического, так и

психологического знания.

Именно потому, что в ходе ассоциативного эксперимента испытуемому

предлагается реагировать на то или иное слово первым пришедшим в голову

словом или словосочетанием, можно получить очень интересные результаты (11):

(11) СТУДЕНТ (652 человека) — институт 44, вечный 41, студент­ка 39,

минут позора 1.

Ассоциативный эксперимент показывает наличие в значении слова (а также

предмета, обозначаемого словом) психологического компонен­та. Тем самым

ассоциативный эксперимент даёт возможность постро­ить семантическую структуру

слова. Он служит ценным материалом для изучения психологических эквивалентов

того, что в лингвистике называется семантическим полем, и вскрывает

объективно существую­щие в психике носителя языка семантические связи слов.

В этой же связи следует отметить, что главным преимуществом ассоциативного

эксперимента является его простота, удобство приме­нения, так как он может

проводиться с большой группой испытуемых одновременно. Испытуемые работают со

значением слова в «режиме употребления», что позволяет выделять и некоторые

неосознаваемые компоненты значения. Так, по результатам эксперимента

оказывается, что в слове экзамен в сознании носителей русского языка (и

соответ­ственно культуры) присутствует и такой психологический момент этого

слова, как трудный, страх, страшный, тяжелый (12). В лингвисти­ческих же

словарях он отсутствует.

(12) ЭКЗАМЕН (626 человек) — трудный 87, сдавать 48, сдать 35,

зрелости, страх 10, страшный 8, тяжелый 6.

Особенностью ассоциативных реакций на слово является то, что испытуемые могут

быть чувствительны к фонологическому и синтак­сическому уровню слова-стимула.

Некоторые фонетические ассоциации могут рассмат­риваться и как смысловые

(13). Обычно они даются испытуемыми, ко­торые не желают сотрудничать с

экспериментаторами, или в состоянии усталости (например, в конце длительного

эксперимента), а также ум­ственно отсталыми испытуемыми.

(13) мама — рама, дом — дым, гость — кость

Некоторые реакции (14), могут быть истолкованы и как смысловые, и как

фонетические. Они чаще всего даются испытуемыми в состоянии усталости или

умственно отсталыми испытуемыми.

Большая часть ассоциаций обусловлена речевыми штампами, кли­ше. При этом

ассоциации также отражают различные аспекты родной культуры испытуемого (14)

и текстовые реминисценции (15).

(14) площадь — Красная

(15) мастер — Маргарита

Особое значение ассоциативный эксперимент имеет для психологов, поскольку

является одним из старейших приёмов экспериментальной психологии. Джордж

Миллер очень живо описывает историю возник­новения этого приёма. Сэр Френсис

Гальтон, английский учёный и двоюродный брат Чарлза Дарвина, первым

попробовал провести ассо­циативный эксперимент в 1879 г. Он выбрал 75 слов,

написал каждое из них на отдельной карточке и не прикасался к ним несколько

дней. Затем он брал карточки по одной и смотрел на них. Он засекал время по

хронометру, начиная с того момента, когда его глаза останавлива­лись на

слове, и, кончая моментом, когда прочитанное слово вызвало у него две

различные мысли. Он записал эти мысли для каждого слова из списка, но

отказался публиковать результаты. «Они обнажают, — писал Гальтон, — сущность

человеческой мысли с такой удивительной отчётливостью и достоверностью,

которые вряд ли удастся сохранить, если опубликовать их и сделать достоянием

мира».

В настоящее время подобный приём известен как методика сво­бодных ассоциаций

Кента-Розанова. В ней в качестве раздражителей используется набор из 100

слов. Речевые реакции на эти слова стандартизированы на большом количестве

пси­хически здоровых лиц, и определён удельный вес нестандартных ре­чевых

реакций (их соотношение со стандартными). Эти данные поз­воляют определить

степень эксцентричности, необычности мышления конкретных испытуемых.

Ассоциативное поле у каждого человека своё и по составу наиме­нований, и по

силе связей между ними. Актуализация той или иной связи в ответе не случайна

и может зависеть даже от ситуации (16). Несомненно влияние уровня образования

человека на устройство его ментального лексикона. Так, ассоциативные

эксперименты на матери­але русского и эстонского языков выявили, что лица с

высшим тех­ническим образованием дают чаще парадигматические ассоциации, а с

гуманитарным — синтагматические.

(16) друг — Мишка

На характере ассоциаций сказываются и возраст, и географические условия, и

профессия человека. По данным А.А. Леонтьева, разные ре­акции на один и тот

же стимул давал житель Ярославля (17) или Ду­шанбе (18), дирижёр (19),

медсестра (20) и строитель (21).

(17) кисть — рябины

(18) кисть — винограда

(19) кисть — плавная, кисть — мягкая

(20) кисть — ампутация

(21) кисть — волосяная

Однако принадлежность к определённому народу, одной культуре делает «центр»

ассоциативного поля в целом достаточно стабильным, а связи — регулярно

повторяемыми в данном языке (22, 23, 24). По данным тверской психолингвистки

А.А. Залевской, ассоциации зави­сят и от культурно-исторических традиций

народа — русского (25), узбекского (26), французского (27).

(22) поэт — Пушкин

(23) число — три

(24) друг — товарищ, друг — враг, друг — верный

(25) хлеб — соль

(26) хлеб — чай

(27) хлеб — вино.

Показательны данные, полученные при сопоставлении ассоциаций в исторической

перспективе. Так, когда сравнили ассоциации на одни и те же стимулы, то

оказалось, что три самые частые реакции на слово-стимул в 1910 г. в среднем

составляли примерно 46% всех ответов, а в 1954-м — уже около 60% всех

ответов, т.е. самые частые реакции ста­ли гораздо более частыми. Это значит,

что в результате стандартного образования, распространения телевидения и

других средств массовой коммуникации стереотипность реакций увеличилась, люди

стали ду­мать более одинаково.

2. Метод семантического дифференциала

Метод семантического дифференциала (semantic differential — от греч.

semantikos — означающий и лат. differentia — разность) принад­лежит к методам

психолингвистики и экспериментальной психосеман­тики. Он служит для

построения субъективных семантических про­странств и относится к методам

шкалирования. Последние использу­ются в психологии в целях получения

количественных показателей для оценки отношения к определённым объектам. В

качестве объекта при этом могут выступать как физические, так и социальные

процессы. В психолингвистике в качестве объектов исследования могут выступать

слова. Семантический дифференциал в психолингвистике — это метод

количественного (и одновременно качественного) индексирования зна­чения слова

с помощью двухполюсных шкал, на каждой из которых имеется градация с парой

антонимических прилагательных.

Процедура проведения эксперимента с помощью этой методики за­ключается в

следующем. Испытуемым предъявляется слово, и они должны отметить цифру,

которая соответствует их представлению о слове. На каждой шкале нанесена

градация от +3 до —3 или просто 7 делений (28).

(28)

1	хороший
2	скорее хороший, чем нейтральный
3	скорее нейтральный, чем хороший
4	нейтральный
5	скорее нейтральный, чем плохой
6	скорее плохой, чем нейтральный
7	плохой

Чарльз Осгуд, который впервые предложил эту процедуру, начал с того, что

пытался получить от испытуемых оценки понятий из самых разных понятийных

классов (например: пламя, мать, ураган, радость и т.д.). Он просил оценить

эти слова с точки зрения того, насколько они добрые или злые, сильные или

слабые, большие или маленькие и т.п. Математическая обработка результатов

эксперимента показала, что по некоторым шкалам оценки в значительной степени

совпадали между собой. При этом оказалось, что совпадающие шкалы могут быть

объ­единены в три группы — так называемые факторы, которым Ч. Осгуд приписал

следующие названия: оценка, сила и активность. Каждый из этих факторов

включал в себя четыре признака, представлявших собой четыре пары антонимичных

прилагательных (29). Бланк для проведения эксперимента по методике

семантического дифференциала может выглядеть следующим образом (без левого

столбца):

(29)

Названия факторов		+3	+2	+1	0	-1	-2	-3
Оценка	веселый								грустный
	хороший								плохой
	полный								пустой
	светлый								темный
Сила	длинный								короткий
	большой								малый
	сильный								слабый
	сложный								простой
Ориентированная активность	новый								старый
	тёплый								холодный
	быстрый								медленный
	активный								пассивный

Если мы попросим испытуемых оценить, допустим, понятие мать и понятие

отец, то отец может оказаться таким же хорошим, как и мать,

но он будет «сильнее» матери, зато мать — «теплее». Эти

по­нятия оказываются как бы в разных точках семантического простран­ства.

Разумеется, каждый испытуемый будет фиксировать свой личный опыт. Но в среднем

при большом числе испытуемых будет получена об­щественно закреплённая оценка

явления, которое обозначено данным словом. Разница в оценках и покажет

семантическую дифференциацию слов. При этом общее количество баллов,

приписанных какому-либо языковому объекту, суммируется, но значения могут

представлять со­бой дробные величины, поскольку общая сумма баллов,

проставленных по какой-либо шкале слову, будет делиться на количество

испытуемых (30-32).

(30 мать = сильный (-2, -3, -1, -2, -3, -2, -2, -3) = 18 : 8 = -2, 25

(31) мать = новый (-3, -3, -1,0, +2, -3, -3, -3) = -14 : 8 = -1, 75

(32) мать = тёплый (+3, +2, +3,4-3, +3, +2, +3, -2) = 17 : 8 = +2,13

Есть разновидность методики семантического дифференциала, ко­гда

экспериментатор сам даёт свои названия шкал для слов, которые просит оценить.

При этом появляются новые факторы, специфические именно для определённых

понятийных классов. Шкалы могут иметь разную размерность, их может быть

разное количество. Но в целом они сохраняют свою преемственность с вариантом,

предложенным Осгудом. Методика семантического дифференциала получила широкое

при­менение в теории массовой коммуникации и в рекламном деле (для выбора

наиболее «хороших», «положительных» слов из ряда синони­мов). Кроме того,

семантический дифференциал (иногда сокращенно СД) применяется в

исследованиях, связанных с восприятием и поведением человека, с анализом

социальных установок и личностных смыс­лов. Его используют в психологии,

психиатрии, психодиагностике (в том числе для профессионального отбора при

приёме на работу — в отечественной компьютерной системе «Профессор-кадры»).

Для лингвистики эта методика интересна тем, что она показала совершенно новые

аспекты значения слов. Лингвисты давно различают слова экспрессивно

нейтральные (33) и экспрессивно окрашенные (34). Однако эксперименты по

измерению значений показали, что в некото­ром смысле экспрессивно окрашены

все слова (не только батя, но и отец, не только очи, но и глаза), так как

человек оценивает все яв­ления, с которыми он сталкивается, а потому

неизбежны и все слова, «пропускающиеся» через его сознание и опыт.

(33) отец, глаза, есть, ударить

(34) папа, батя, очи, гляделки, жрать, врезать

Методика семантического дифференциала оказалась применимой для исследования

фонетического значения слов. В отечественных исследованиях по фоносемантике, в

частности, оказалось, что испытуе­мые могут приписать звукам любое

коннотативное значение, и цвет в том числе. Так, как мы уже отметили, звук «а»

представляется мно­гим русским красного цвета (недаром в слове красный

есть этот звук), «е» — зелёного (он есть в слове зелёный), «и» — синего

(он тоже есть в слове синий) и т.д.

В 80-х годах XX в. И.Н. Горелов провёл большой эксперимент. Он попросил

художника нарисовать псевдоживотных, которым присвоил некоторые имена на

основе псевдослов: мурх и муора, мануза и куздра, олоф и гбарг. Степень

согласованности ответов испытуемых была очень высокой. Иными словами,

читатели газеты присылали, в основном, оди­наковые ответы.

Осгуд, выдвинув свой метод, обосновывал его наличием синесте­зии. Синестезия

(от греч. sin — вместе и stasis — состояние) — это психологический феномен,

состоящий в возникновении ощущения од­ной модальности под воздействием

раздражителя другой модальности. Например, это может быть переживание

цветового образа в ответ на музыкальную фразу (в цветомузыке Скрябина, но не

Чюрлениса).

Механизмы синестезии признаются основой метафорических переносов в

высказываниях (35).

(35) бархатный голос, кислая физиономия, крепкое словцо, мягкие

сигареты, весёленький ситчик, тёмная личность, живая чёрный юмор, светлый ум

Говоря языком физиологии, физио­логические механизмы синестезии,

обеспечивающие кроссмодальные переходы, заданы тем, что стимуляция некоторой

модальности посту­пает не только в специфические для неё проекционные зоны

сознания, но по коллатералям — боковым ответвлениям аксонов — и в

неспеци­фические для неё проекционные зоны других модальностей. На основе

одной модальности в восприятии тем самым конструируется целостный

интермодальный образ. Иными словами, сигналы, которые должны по­ступать в

одни зоны мозга, поступают также и в другие. Синестезию можно рассматривать

как универсальную форму доязыковой категори­зации, обеспечивающую обобщения

на уровне организма.

Сам переход от описания объектов с помощью признаков, задан­ных шкалами, к

описанию объектов с помощью факторов, являющихся смысловыми инвариантами,

связан с потерей информации об объектах. Иными словами, перевод

нерасчленённых эмоционально окрашенных оценок в жёсткие шкалы — это всегда

огрубление. Оно обусловлено тем, что из содержания шкалы в факторе

отображается только та информация, которая инвариантна всей совокупности

шкал, входящих в фактор.

Этим инвариантом оказываются эмоциональный тон или образное переживание,

лежащее в основе коннотативного значения. С точки зрения психологии

коннотативное значение — генетически более ранняя форма значения, в которой

отношение и эмоциональное отношение, личностный смысл и чувственная ткань еще

слабо дифференцированы, именно поэтому методика семантического дифференциала

позволяет оценить не значение как знание об объекте, а коннотативное значение

(connotative meaning), связанное с личностным смыслом, социальными

установками, стереотипами и другими эмоционально насыщенными, слабо

структурированными и мало осознаваемыми формами обобщения (pragmatic

meaning).

В этой связи отметим, что применение методики семантического дифференциала в

социологии позволило превратить её в инструмент исследования форм массового

сознания. К примеру, слова Сталин и Гитлер при шкалировании в 50-е годы

получили у американцев оди­наковые оценки по ряду предложенных шкал. Тем

самым эти слова оказались схожими по своему психологическому наполнению. Это,

в свою очередь, позволило говорить, что в сознании испытуемых эти два понятия

были близки между собой.

У рассмотренной методики есть и недостатки. В частности, одно и то же

обозначение шкалы может иметь как прямой смысл, так и переносный. Например,

если имеется шкала высокий — низкий, то слово столб или

гриб будет оцениваться по этой шкале на основе буквального понимания слов

высокий и низкий, а слова типа леди или грех — на основе

метафорического понимания слов высокий и низкий. Тем самым в одно и то же

значение шкалы один и тот же испытуемый может вкладывать разный смысл. И за

одной и той же оценкой может стоять разное содержание.

Несмотря на недостатки, методика семантического дифференциала широко

используется и в психолингвистике, и в психосемантике, и е социологии, и в

экспериментальной эстетике.

3. Методика дополнения

Одной из очень распространённых психолингвистических методик в своё время

была методика дополнения, по-другому называемая ме­тодикой завершения (close

procedure). Впервые она была использована американским исследователем

Уильямом Тейлором в 1953 г. Сущность методики состоит в деформации речевого

сообщения и последующем его предъявлении испытуемым для восстановления.

Условием, обеспе­чивающим возможность восстановления разрушенного сообщения,

слу­жит принцип избыточности речевого сообщения, обеспечивающий да­же при

наличии помех (какими являются пропуски элементов текста) более или менее

адекватное понимание как устной, так и письменной речи.

Эксперимент заключается в следующем. В тексте пропускается каждое пятое, шестое,

энное слово. Каждое пропущенное слово заме­няется пропуском (пробелом)

одинаковой длины. Испытуемым пред­лагается восстановить текст, т.е. вставить

пропущенные слова (36). (36) Индеец .......... надел

.......... взял .......... сел в .......... и отпра­вился в .......... .

Считается, что термин «close» образован как сокращение термина «closure»

(завершение), используемого в гештальтпсихологии для объ­яснения явления, при

котором наблюдатель при восприятии предмета, предъявляемого ему в неполном

или неотчетливом виде, способен за­вершить, дополнить в воображении образ

этого предмета.

Сама идея этой методики возникла потому, что использование тех­нических

средств коммуникации (в частности, телефона и телеграфа) влекло за собой

пропуск букв или замену их другими. Люди, обес­печивавшие передачу

информации, задумались о допустимых границах разрушения текста. Они стали

проводить эксперименты по вставке случайных букв в случайные позиции, по

случайной замене одних букв другими как с указанием места пропуска, так и

без. Пропускался каж­дый первый знак сообщения; каждый серединный, каждый

последний; каждый последний знак предложения или каждое первое, серединное и

последнее слово фразы одновременно. Эталонной была признана мето­дика, в

которой пропускается каждое пятое слово. Именно она позво­лила получить

данные о том, как происходит восприятие и понимание текста в том случае, если

часть информации отсутствует или трудна для понимания.

Результаты экспериментов на материале английского языка по этой методике

показали, что испытуемые с большей лёгкостью восстанав­ливают текст,

повреждённый в «лёгкой» форме (когда пропускаются артикли, союзы,

местоимения, вспомогательные глаголы), чем в «труд­ной» форме (когда

пропускаются существительные, смысловые глаголы и наречия).

Эксперименты также показали, что существуют возрастные разли­чия между

испытуемыми, восстанавливающими повреждённый текст. Так, низкопредсказуемые

слова более успешно и быстро восстанавлива­ют пожилые люди. Кроме того,

оказалось, что зашумлённые слова без контекста более успешно восстанавливают

молодые испытуемые, чем пожилые. Пожилые же более успешно восстанавливают

зашумлённые слова, если они звучат во фразах, т.е. на основе понимания

контекста. Это позволяет предположить, что ориентация на контекст, в котором

имеется плохо слышимое слово, является для пожилого человека сво­его рода

компенсаторным механизмом и служит для более успешной адаптации сенсорных

процессов в старости.

Осгуд отмечал, что степень правильности восстановления разру­шенного текста

является показателем читабельности текста, т.е. того, насколько данное

сообщение трудно для конкретного получателя. Если получатель владеет языком

отправителя, для него легко понять сооб­щение и заполнить пропуски. Если же

заполнение пробелов для него представляет сложность, то ему трудно будет и

понять это сообщение в его полном виде.

Иными словами, можно попросить испытуемых ответить на вопросы по смыслу

текста, а можно попросить их восстановить повреждённый (этот же) текст.

Результаты будут одинаковыми: количество правиль­ных ответов в обоих случаях

совпадет.

Восстановление повреждённого текста будет более успешным в кон­це, нежели в

начале, и будет определяться названием текста, непо­средственным контекстом,

синтаксической организацией фраз, общей темой текста. Отметим, что разные

испытуемые используют разные стратегии восстановления исходного текста — кто-

то ориентируется преимущественно на непосредственное окружение пропущенного

сло­ва, кто-то — на более широкий контекст. С другой стороны, более успешно

повреждённый текст будет восстановлен теми испытуемыми, которые больше знают

об описываемом в тексте фрагменте действи­тельности (например,

вертолетостроении) и более знакомы с жанром экспериментального текста.

Так, в одном из психолингвистических экспериментов те испытуе­мые, которые

успешно восстановили повреждённый научно-фантасти­ческий текст, оказались и

по психологическому профилю похожими на авторов научной фантастики (у них был

такой же сниженный уро­вень социализованности и такой же повышенный уровень

тревожно­сти). Были и различия, в частности, читатели оказались склонными к

ипохондричности (озабоченность собственным здоровьем), а писате­ли —

стеничными (физически и психически выносливыми).

Оказывается также, что лица, дающие в свободном ассоциативном эксперименте

большое количество редких ассоциаций, менее правильно восстанавливают

повреждённый текст. А кроме того, тексты, написан­ные такими испытуемыми,

носят речевые следы повышенной личност­ной тревожности.

Тем самым данные экспериментов по методике дополнения позво­ляют не только

сделать выводы в отношении текстов и механизма их восприятия, но и быть

диагностическим средством речевого и нерече­вого поведения испытуемых

4. Методика заканчивания предложения

Близка вышеописанной и методика заканчивания предложений (sentence

completion). Она заключается в том, что информантам пред­лагается либо устно,

либо письменно закончить начатые эксперимен­татором предложения. Оказывается,

что одно и то же начало предло­жения (37) может иметь разные продолжения (38-

40):

(37) Директором ...

(38) Директором коллектив школы был доволен.

(39) Директором нерадивый инженер был уволен.

(40) Директором был назначен совсем молодой человек.

Такие эксперименты служат лучшему пониманию механизмов син­таксической

организации речи и допустимых вариантов языковых кон­струкций

5. Методы косвенного исследования семантики

К числу методов косвенного исследования семантики относятся и такие, когда

испытуемых просят высказаться относительно истинности или ложности некоторого

суждения. Такие эксперименты проводятся так. Испытуемым предъявляется

предложение и засекается (хрономет­рируется) время, проходящее между

предъявлением суждения (допустим, на мониторе компьютера) и ответом

испытуемого. Ответ испы­туемого (допустим, нажатие клавиши на клавиатуре)

сигнализирует о завершении процесса понимания. Для того чтобы испытуемый не

имитировал понимание, периодически задаются смысловые вопросы по

предъявляемому материалу.

Эксперимент, в ходе которого испытуемому предъявляются языко­вые элементы для

высказывания о них (например, как об имеющих значение или не имеющих его —

когда предъявляются псевдослова), называется lexical decision task — заданием

на принятие решения о понимании значения слова.

Эксперименты показывают, что семантическое расстояние между объектами зависит

от уровней семантической организации, к которой принадлежат исследуемые

объекты. Так, например, вынесение сужде­ния относительно истинности

утверждения (41) требует меньше вре­мени, чем относительно истинности

утверждения (42), так как вери­фикация последнего требует промежуточного шага

в констатации того, что канарейки, входя в разряд птиц, входят в класс

животных.

(41) Канарейки — птицы.

(42) Канарейки — животные.

Таким образом, семантическое расстояние объектов разного уровня общности

определяется как планом их содержания, так и планом их обобщённости.

6. Градуальное шкалирование

В ходе эксперимента по градуальному шкалированию испытуемым предлагается

расположить ряд слов одной семантической группы «по порядку». Особенность

этой методики в том, чтобы использовать пред­ставления носителей языка о

возможном расположении слов в семан­тическом пространстве, которое не даётся

в словаре.

К примеру, 36 слов со значением «размер» были расположены 103 испытуемыми

(именно это объясняет дробность показателей) в экспе­рименте ленинградского

исследователя В.Я. Шабеса следующим обра­зом:

Ранг	Слово	Место на шкале
1	микроскопический	1,32
2	чуточный	3,34
3	крошечный	4,53
4	крохотный	4,59
5	малюсенький	4,95
6	махонький	5,61
7	карликовый	6,69
8	кукольный	8,53
9	миниатюрный	8,96
10	игрушечный	9,41
11	маленький	10,71
12	мелкий	10,84
13	малый	12,53
14	небольшой	13,88
15	нормального размера	15,31
16	немаленький	16,69
17	немалый	17,82
18	большой	19,02
19	порядочных размеров	20,31
20	крупный	20,92
21	значительных размеров	21,78
22	солидных размеров	22,37
23	здоровый	22,84
24	громоздкий	23,35
25	внушительных размеров	23,86
26	здоровенный	25,45
27	огромный	26,82
28	громадный	28,39
29	гигантский	30,94
30	грандиозный	31,06
31	неохватный	31,18
32	исполинский	32,69
33	неизмеримый	32,73
34	колоссальный	33,20
35	циклопический	34,18
36	чудовищного размера	34,49

Соответственно, если известно место слова на определённой семан­тической

шкале, можно измерить и семантическое расстояние между словами на

определённой шкале.

Таким же образом можно расположить слова любой семантической группы (43):

(43) паскудный, омерзительный, пакостный, мерзостный, мерз­кий,

замечательный, превосходный, идеальный, великолепный.

Результаты подобных экспериментов позволяют создавать «граду­альные словари»,

представляющие практическую ценность (в частно­сти, для составления рекламных

текстов).

7. Методика определения грамматической правильности

В этом же направлении работают экспериментаторы, использующие методику

определения грамматической правильности или приемлемо­сти предложения

(grammatical judgement). Это примерно то, о чём писал в своё время Л.В.

Щерба.

Информанты, которые, по сути, выступают в роли экспертов, долж­ны сказать,

насколько данное предложение грамматически правильно или употребимо. При этом

они могут использовать шкалы оценок. На­пример, предложение (44) может иметь

более высокую оценку употребимости, чем предложение (45).

(44) Иван пришел домой пьяный.

(45) Иван пришел домой пьяным.

Наличие такого рода оценок, отражающих разные варианты фраз, позволяют иметь

статистически достоверный материал в отношении допустимых — с точки зрения

носителей языка, а не только одних лингвистов — высказываний.

8. Опросник

Опросник (questionnaire) представляет собой набор некоторых пред­ложений,

напечатанных на бумаге или представленных на монито­ре компьютера.

Информанты, получая опросники, должны прочитать эти предложения и ответить на

определённые вопросы. Например, они должны сказать, можно ли говорить так на

том или ином языке, или что, по их мнению, значит то или иное выражение (а

или б).

(46) Somebody shot the servant of the actress who was on the

б) На балконе стояла служанка.

Информанты, как правило, не ограничены во времени. Такие экс­перименты могут

быть и пилотажными, т.е. направленными, на отбор материала для дальнейших

экспериментов.

В данном же эксперименте оказалось, что англоговорящие инфор­манты выбирают

первый вариант (а) — так называемое раннее закры­тие, а испаноговорящие — (б)

— позднее закрытие.

9. Методика прямого толкования слова

Толкование слова есть синонимический текст-перифраза, передаю­щий ту же

информацию, что и толкуемое слово. Р. Якобсон писал: «Для нас, лингвистов и

просто носителей языка, значением любого знака является его перевод в другой

знак, особенно в такой, в кото­ром оно более полно развёрнуто». Лингвистика

располагает огромным опытом составления толковых словарей, в. которых

толкование (дефи­ниция) есть не что иное, как перифраза к толкуемому слову.

Однако процедура перифразы редко используется в качестве эксперименталь­ной

методики, поскольку составление словарных дефиниций считает­ся прерогативой

учёных-лексикографов, опирающихся на свои знания, опыт и интуицию.

Методика прямого толкования слова представляет собой описание содержания и

объёма значения слова. Однако в психолингвистике это не поиск лексико-

семантического варианта, как в лексикологии. Во­прос: «Что есть X?» —

обращение к обыденному сознанию рядового носителя языка.

В серии экспериментов была предпринята попытка понять, насколько в языковом

сознании представлена внутренняя форма слова. Для этого испытуемых попросили

дать определения самым простым словам. Если в этих определениях присутствовал

корень толкуемого слова, то предполагалось, что внутренняя форма сохраняет свое

влияние. Ока­залось, что при толковании слова вечерник

испытуемые-школьники в 96% ответов используют слова вечер, вечерний

и т.п., а при толкова­нии слова дневник используют аналогичные слова (

день, ежедневный) только в 25% ответов. Это чётко показало

значительно меньшую сте­пень актуальности осознания внутренней формы слова

(грубо говоря, его морфологии) и, следовательно, большую степень идиоматизации

для слова дневник по сравнению со словом вечерник.

Тем самым были показаны возможности использования структуры толкований,

данных испытуемыми, для выявления степени актуально­сти осознания ими

внутренней формы толкуемых слов. Такие явления можно измерить с помощью

специальных коэффициентов идиоматиза­ции. Результаты измерений будут отражать

реальную сложную карти­ну соотношения лексического значения и внутренней

формы того или I иного слова в сознании носителей языка.

10. Классификация

В психолингвистике распространены в целом методики, связанные с построением

разного рода классификаций. Результаты этих экспери­ментов показывают

когнитивные процессы: как человек выделяет при­знаки, обобщает их, формируя

определённые группы, классы. Ещё в конце 60-х годов XX в. Дж. Миллер выдвинул

гипотезу о том, что формы классификации материала соответствуют внутренним

семанти­ческим связям этого материала и, следовательно, структура этих связей

может быть выражена в самой процедуре классификации.

Испытуемым предлагают классифицировать — разбить на группы — материал

(например, несколько слов). Причём ни количество групп, которые может

образовать испытуемый, ни количество слов в каж­дой группе не ограничиваются.

Результаты эксперимента отражаются в матрице, где учтены все объединения.

Понятно, что некоторые слова объединяются между собой испытуемыми чаще, чем

другие. Количе­ство отнесений разных слов в один класс служит мерой

семантического сходства каждой пары объектов.

На основе таких изменений производится процедура так называемо­го кластер-

анализа, когда объекты объединяются в последовательные группы. Вначале

объединяются слова, которые семантически ближе всего друг к другу, затем эти

пары вновь объединяются с теми парами, что стоят ближе к ним, и т.д.

Появляются ряды кластеров, организующие материал на разных уровнях

семантической близости.

В результате получается своеобразное дерево кластеризации. Чем бли­же

сходство слов, тем короче ветви дерева, соединяющие эти слова.

Так, в экспериментах отечественного психолога В.Ф. Петренко бы­ли выделены

такие кластеры, как средства для хранения вещей (47), средства

транспортировки (48), тело и его модели (49). Фрагмент де­рева классификации

представлен на схеме.

При большом количестве испытуемых и большом наборе слов клас­тер-анализ

позволяет дополнительно выявить важные семантические закономерности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В самом первом приближении используемые в психолингвистике эксперименты можно

разбить на следующие группы в соответствии с изучаемыми объектами.

Звук	Слово	Фраза	Текст
Семантический дифференциал		Опросник	Семантический дифференциал
	Классификация		Классификация
	Градуальное шкалирование
	Ассоциативный эксперимент
	Принятие решение о значении
		Методика дополнения

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. В.П. Белянин. Психолингвистика. – М., 2003

2. А.А. Леонтьев. Язык, речь, речевая деятельность. – М., 1969

3. В.Я. Шабес. Событие и текст. – М., 1989

4. Р. Якобсон. Избранные работы. – М., 1985

5. Р.М. Фрумкина. Психолингвистика. М., 2003

6. А.М. Шахнарович. Общая психолингвистика. М., 1995

7. Исследование речевого мышления в психолингвистике. М., 1985